И вновь падаю в режим тишины, не решаясь нарушить последнее многоточие.

Входить в осень.
Стою, по пояс высунувшись в окно, пока волосы насквозь не пропитываются сентябрьским ветром и дождем. А потом закрываю окна поплотнее, завариваю чай с липой, пеку крамбл из все прибывающих груш и собираю кусочки фраз по блокнотам, диалогам, сохранившимся чекам, исписанным с обратной стороны.
В голове постепенно укладывается пройденное за последние пару-тройку месяцев, эмоции складываются в обрывочные, несвязные, но - все-таки слова и фразы. И, значит, самое время вытаскивать их из головы и сохранять тут, пока голова не взорвалась от хранимого и невыплеснутого.

Сперва - осколки лета. Разумеется, не все. Разумеется, даже не пятая часть. Но - хоть так, а дальше посмотрим.


- Вот автобус уедет, и город превратится в тыкву. Приходишь домой, а там все... как всегда.
А уже через час едешь, смотришь на солнце, уползающее в зеленое лиственное море, и тебе просто пусто. И чертовски хочется в этот момент хотя бы сжать руку.
И смешное, и дурацкое.

...От прямого контакта - ладони к ладоням, коридор зрачков, пульсирующих на выдох-вдох - кроет странным и невыразимым. Раскаленное, но не обжигающее, настойчиво-мягкое, тягучее и вязкое, как мед, остро-пряное, терпкое. Пьянящее и удивительно осознанное одновременно. Непоколебимое. А вот сопротивляться и закрываться - зачем? Наоборот - раздвигать блоки и прочувствовать как можно глубже, как можно более остро. И отвечать - теплом и покоем.
Слишком правильно и нужно, слишком очевидно мир в это тыкнул не один и даже не пять раз.

...Падаешь в дремоту в маршрутке. Рядом звучит женский голос - резко открываешь глаза, чуть ли не реагируешь радостно-растерянно привычным мявком... Осознание, вдох-выдох, едем.

...Когда две недели растягиваются в вечность и сжимаются до одного дня - одновременно. И кажется, что прошло всего ничего, а вместе с тем - как будто так было всегда, и должно быть всегда. И привычка к засыпать, обнимая, и к кофе с утра, и к возможности в любой момент позвать и дотянуться, кажется, въелись в подкорку мозга, а, казалось бы, когда? И, главное, что теперь-то, и как усмирять проснувшегося кинестетика?

...Ночь и костер. Вдохновение-хранитель. Проводник-переводчик. Дай сил, укажи направление - остальное сделаю. Гореть, не сгорая и не сжигая.
И у кого как, а моя дружба с Землей началась с провала. Точнее, обрыва. Точнее, срыва с него.
"Теперь - земля" - кивнуть, сделать шаг, тыдыщщщ! Как-то так оно и бывает у воздушников - все через полет, да?
С выходом из воды с судорожным дыханием - не от холода, а от рвущегося наружу - четко выстроенная функция в голове. Кто, зачем, как. А куда прикладывать - покажут же.
И гебо, дублирующаяся по несколько раз на песке, в костре, в небе.
И после - дышать свободнее, и восприятие обострено сильнее, чем когда-либо. На фоне слетевших блоков-щитов - ой. Но продолжать восторженно ловить и свое, и чужое, не в силах сопротивляться (потому что интересно же, пусть даже и чужое-гадкое!).

А потом игра.


И горы. Тяжеленные рюкзаки за спинами с кучей совершенно ненужного, и маршрут на словах, но отсутствие адекватной карты.
Вверх. Шаг, шаг, шаг, шаг. Монотонно, тяжко от непонимания цели всего, зато - отсутствие мыслей в голове, совсем. Зато - раскаленный, сладкий, терпкий запах солнца и незнакомых трав, и ковры из плюща, раскинувшиеся по земле, взбирающиеся по камням и деревьям. И ветер. Подбадривающий легкими прикосновениями на подъеме, а наверху набирающий силу, уверенно обвивающий, прочищающий сознание, подталкивающий подходить к краю, раскидывать руки, вдыхать, чувствовать; любоваться.